Ночь. Купе, заполненное тремя женщинами неопределенного возраста, их сумками и запахом свеже-съеденной курицы. Я трясусь в такт поезду, везущему меня в Москву. Гляжу на часы: пол-третьего. Отчего же я проснулся?
Снизу слышится шепот соседок:
- Может, кому-то плохо стало? Сердце или астма…
- Неужели во всем поезде не найдется врача?!
- А до ближайшей станции больше часа, можно и не доехать.
Из репродуктора раздается неприятный мужской голос:
Уважаемые пассажиры! Если среди вас есть врач или медицинский работник, пройдите пожалуйста в девятый вагон для оказания срочной помощи! Повторяю…
- Скорее машинально или спросонья спрыгиваю с полки, расчесываюсь пальцами, делаю большой глоток теплой минералки и плетусь через два вагона по старой, но, видимо, незабытой привычке идти, если требуется помощь. Уже по дороге соображаю, что делать этого не стоит. Я уже не практикую, а сидеть час у постели эпилептика и засовывать ему в рот всевозможные предметы желания никакого! Решаю трусливо повернуть обратно, прикинувшись заблудившимся или возвращающимся из ресторана. Поздняк: ноги заносят меня в раскрытое купе, а в нем лежит молодая роженица с до крови искусанными губами и крупными каплями пота на лбу. Она и бригадир поезда смотрят на меня: она с надеждой, а бригадир с подозрительностью таможенника. Собираюсь буркнуть «Пардон! Попутал поезд» и удалиться, но в этот момент у женщины начинаются схватки и она орет так, что уйти невозможно. Укладываю ее на взбитую постель, требую, чтобы все вышли и принесли (прямо как в кино!) горячую воду в тазике и полотенце.
Роженица хватает меня за руку и с ужасом смотрит мне в глаза.
- Так мы не родим, дорогая! Ну-ка, снимай трусы – пойми меня правильно! – ложись на спину и раздвинь ноги.
Она молча повинуется, не переставая смотреть на меня. «Приехали, Алеша! Акушер хренов. Такое и в страшном сне не приснится!» Из раскрытого влагалища торчит слегка посиневшая… рука с шевелящимися пальчиками. Ощущение, будто неродившийся новорожденный пытается показать мне фигу или, что еще круче, фак! У меня же желание пожать ему руку и откланяться. Однако, поздно: воды отошли, другого дурака с образованием в поезде, видимо, нет, да и бросить свалившуюся на мою голову роженицу уже не смогу. Лихорадочно вспоминаю, что в случаях выпадения одной из конечностей принято делать в лучших клиниках Европы. Вправить руку уже невозможно – ее заклинило головкой младенца, которую я теперь ощупываю своей рукой. Мысленно молюсь всем ангелам и вступаю в половые отношения с мамой роженицы, ее бабушкой, ее мужем и прочими причастными к происходящему.
- Роды первые? – Изображаю из себя светило акушерства. Будто бы это что-то кардинально увеличит размеры таза. Радостно кивает головой и снова хватает меня за руку. – Так, детка, давай-ка тужься! Набери воздух и сильно дави на низ, понятно? Пробуем.
На удивление после пяти или шести попыток из чрева появилась удивленная физиономия, которая шептала что-то ругательное. Добро всегда наказуемо! Полностью высвобождаю головку и пытаюсь извлечь вторую ручку со стороны живота – ни фига! Ощущение, будто заклинило по-взрослому. Помню, что в момент потуг младенец может повернуться по оси и тогда рука в принципе должна будет освободиться. Снова тужимся: я и она! Мне кажется, что я укакаюсь раньше, чем родится этот нахаленок. Прошу бригадира не только наблюдать реэлити-шоу, а сдавить полотенцем живот и давить на него по команде. Он тут же пытается съехать, но я останавливаю его взглядом Ивана Грозного. Каким-то чудом нам сообща удается выдавить новорожденного оттуда, как пасту из тюбика – мне даже пришлось немного тормозить этот стремительный процесс. И вот оно у меня в ладонях. Точнее, она! Девочка! Ну, здравствуй, мордастый!
Достаньте нитку и ножницы, да побыстрее! – Бледный бригадир вместе с полотенцем пулей выскочил из купе и больше не показывался. Кто-то протянул мне капроновую бечевку и чуть ли не свиные кастрационные ножницы.
Вы охренели?! Я же просил ножницы, а не гильотину!
- Других нет, доктор!
- Какой я вам доктор?! Я пописать вышел.
Лигирую пуповину с двух сторон и рассекаю между узлами.
- Найдите йод или зеленку.
Вспоминаю про девочку и, хотя она дышит самостоятельно, кладу животом на одну ладонь, а другой звонко хренячу по заднице: секундная пауза, а затем… непереводимая игра звуков запредельной тональности. Фу, пронесло! Сзади слышится злобный шепот:
Изверг! Его бы так по заднице!

Смотрю на счастливую мамашу и говорю заученную фразу:
Поздравляю, мамаша, у вас дочь… гм-м, рост и вес сказать не могу, безмен и авоську с собой в дорогу не брал.
- Спасибо, доктор.
Заворачиваю мелкую в полотенце и кладу мамаше на грудь – истерика тут же прекращается. Собираюсь уходить, дабы достать в купе бутылку коньяку, уйти в тамбур, пить, курить и размышлять над превратностями своей судьбы или дожидаться подкрадывающегося инфаркта, но в этот момент вспоминаю про… детское место!!!
Простите мою назойливость, но я, кажется, кое-что у вас забыл!
– Силой раздвигаю ей ноги и аккуратненько за пуповину извлекаю огромную кровавую медузу. Позади себя слышу сдавленный стон и звук падающего на пол тела. Плацента абсолютно целая, без разрывов и отсутствующих фрагментов. Может вернуться в роддом и остаток жизни посвятить выдавливанию младенцев – тоже занятие для настоящих мужчин.
- Теперь вроде все, - щупаю пульс и убираю ей волосы со лба. Она снова хватает мою руку и… целует! Телячьи нежности! – Найдите весь лед, какой есть в ресторане, заверните в полотенце и положите на живот. А вы, пожалуйста, не вставайте и ждите полной остановки поезда. Если понадоблюсь, я в одинадцатом. Надеюсь, у вас не двойня!
Возвращаюсь в свое купе, как гладиатор Коллизея: весь в крови, в околоплодных водах и, подозреваю, что в моче малышки! До ближайшей станции пью коньяк в компании проводниц и сочувствующих – жизнь удалась!

***

“Женщина в первой половине своей жизни рожает, а во второй убивает и хоронит себя или своих близких. Вопрос только в том, когда начинается эта вторая половина” Милорад ПАВИЧ

***

ИЗ НЕНАПИСАННОГО ДНЕВНИКА ЛО.
«Господи, что у него там, в голове творится? Рассказал мне сюжет к своему фильму – меня чуть не стошнило! Спросил, помню ли я всяких уродцев в банках с формалином в морге?! Так вот, в его сценарии герой попадает в темное помещение со стеллажами, на которых стоят большие полиэтиленовые мешки с мутноватой жидкостью, в которых находятся… девушки!!! Естественно, обнаженные, он же без этого не может. И все они внимательно смотрят на человека, словно пытаются ему понравиться. А он идет мимо стеллажа, вдруг достает из кармана опасную бритву и начинает рассекать пузыри один за другим… Вместе с жидкостью девушки выскальзывают и падают на бетонный пол, а мужчина идет далье. Но, оказывается, что этим самым он не спасает их, а убивает, потому что они, как рыбы, задыхаются и умирают. Увидев, что он натворил, он совершенно спокойно этой же бритвой перерезает себе горло и с улыбкой на губах умирает. Ну что же это такое?! Может он действительно маньяк или сумасшедший? За что я его люблю? Я вдруг заплакала, а он языком слизал мои слезы и сказал, что смысл фильма показать, что любовь – это «…часть той силы, что желает добра, но пстоянно творит зло»! Что же мне за наказание такое, почему у него извращенное понятие о любви?! Любовь – это когда два человека неразлучны и каждое мгновение приносят друг другу и окружающим радость и свет, а не режут себе горло! Иногда мне страшно с ним… Но и без него я уже схожу с ума! Что за участь у меня такая?»

***

А мы снова расстались надолго, не то, чтобы мы договорились не встречаться - просто не совпадали по жизни. Или в тот момент я не чувствовал необходимости в близости с ней. После выхода фильма "Кармен хоррендум" стали происходить мистические вещи, и я жил, словно зомби.
Однажды ночью, 6 мая, 1994 года, ни с того ни с чего, взял, да и умер в ванне Шура Кудяков!.. Вот так запросто, не спросив моего мнения на этот счёт. На долгое время я перестал интересоваться миром и людьми. Нет, я стал отчаянно пить и трахаться напропалую, чтобы убить постоянно звучащий в голове вопрос: "Почему? Почему он? Почему сейчас?" Коньяк не приносил желаемого исцеления, а женщины не могли ответить на единственно интересовавший меня вопрос: "Почему?" О Ведьме я не думал, чему подтверждение - страницы дневников без упоминания о ней. А потом...

***

«День шестой в начале мая
Никому не интересен
Все хотят земного рая
И веселых слов для песен

Водку разольют в стаканы
И оставят сигареты
С пожелтевшего портрета
Пыль сотрут… Христовы раны

Для людей вполне терпимы
А твои так и подавно
Ведь в масштабах Хиросимы
Блекнет унция урана

Уцелевших книжек груды
Мы сожжем не открывая
В день шестой начала мая
Будет все – тебя не будет!»

***

Вчера утром в троллейбусе я впервые встретил Ло и мы... сделали вид, что не знакомы!"

***

ИЗ НЕНАПИСАННОГО ДНЕВНИКА ЛО.
«Ленчик недавно сказала, чтобы я была с ним поосторожнее, что я влюбилась, как дура, а он этим пользуется! Использует меня по полной и выставит на мороз. Еще рассказала, что у него была куча романов еще в реанимации и «он там всех переимел», так чем я лучше?! И еще, она сказала: «Очень похоже, что твой Маслов «сидит на игле. Разве нормальному мужику в голову могут приходить такие мысли?» Конечно, в чем-то она права, но что я могу с собой поделать, если влипла по самые уши?! Когда мы встретились, я незаметно посмотрела на его руки – ни одного следа от уколов! Может быть, он курит «траву»? Но при мне этого ни разу не случалось. Он любит исключительно коньяк. Все-таки, для женщины алкоголик лучше, чем наркоман. Все, я запуталась и не знаю, что делать. Кому все это можно рассказать? А в одиночку я не справлюсь с такими мыслями. Может, поговорить с ним начистоту: что он о нас думает? о нашем будущем? о Насте? о ребенке? Вообще, как он собирается жить дальше? Надо выбрать момент и поговорить с ним… Но я теряю голову, когда мы встречаемся и он начинает рассказывать о своих «наполеоновских» планах. Я намокаю, как красна девица, кода только звоню ему, а когда мы вместе, вообще ни о чем не могу думать!»