Великобритания. Великая в недалёком прошлом империя вряд ли бы состоялась, как факт, если бы на начальном этапе британской экспансии не нашлось в её распоряжении достаточного количества авантюристов и проходимцев. Разумеется, не обошлось и без людей порядочных. Как без них! И всё же - будем называть вещи своими именами – мерзавцев и подонков в «англоязычной прелюдии» было предостаточно. Более чем. Но историки (особенно благополучные) не любят вспоминать об этом, дабы не портить общепринятую сегодня мифологию, поддерживаемую «артиллерийским» огнём Голливуда и многомиллионными тиражами комиксов. Мы же вспомним, расширив рамки всученных школой и средствами массовой информации знаний, зачастую абы как. (Личные пристрастия – не в счёт!). Авось, да пригодится. А для реализации наших намерений обратимся к гламурному мифу об индейской принцессе Покахонтас. Забегая вперёд, отметим – мифу, не имеющему ничего общего с реальностью.

Начнём, пожалуй, с персоналий. На рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков (ближе к первому) жил да был в доброй старой Англии мальчик. С таким прозаичным именем, как Джон Смит (что-то вроде нашего Пети Иванова). Несмотря на то, что ему весьма неплохо жилось в зажиточном доме, он тринадцатилетним сопляком удрал в море. Искал по свету приключений, устремляясь только в те страны, где шла война. Четыре года воевал в Голландии против испанцев, потом сражался во Франции. В перерывах между «официальными» баталиями Джон дрался на дуэлях из-за красивых женщин: по-видимому чертовски красив был, ибо те липли к нему аки мухи к мёду.
Ему с лихвой хватало друзей и лютых врагов: однажды во время морского перехода матросы выбросили его за борт, углядев в нём виновника внезапно налетевшей бури. Еретик, как никак. Но Бог миловал, и Смит чудом спасся.
Потом он воевал с турками, попал к ним в плен и, проданный, как невольник, был подарен наложнице султана, прекрасной Трагабизанде. А далее, словно в дешёвом женском романе, между хозяйкой и рабом вспыхнула любовь. Или что-то вроде того. Подарок судьбы, да и только: Джон провёл в Царьграде божественные часы: ел и пил, любил и даже толстел. Идиллию расстроил родной брат красавицы Тимур (и его команда). Обрюзгший и потерявший чувство страха любовник был похищен и приговорён к мучительной смерти. Вот тут-то любовь к жизни обречённого и показало характер, сказав своё веское слово. Убитым оказался сам Тимур, а экс-любовник сестры на его коне удрал на север, к казакам.
От подобных подробностей, говоря словами Высоцкого, становится «бермудорно» на сердце, но факт остаётся фактом – всё так и было. Причём, это лишь начало истории. То ли ещё будет!
Похарчевав у добродушных по отношению к беженцам казаков, Джон через Польшу, Германию и Голландию возвратился на родину. Как оказалось – для того, чтобы совершить всемирно историческое деяние: стать великим пионером колонизации, «отцом» Виргинии» (ныне – одноимённый штат в США), национальным героем Англии. Вот они, превратности судьбы на деле.
Итак, в 1607 по распоряжению британской монархии Смит переплыл Атлантический океан во главе отряда в сто пять тысяч эмигрантов и высадился на побережье нынешнего штата Виргиния. Он оказался отличным командиром и организатором, а вот в его команде преобладали людишки дрянные, дармоеды и охотники за удачей, беспутный отпрыски аристократов. Накипь, одним словом. Нежелание работать (или, скорее, желание ничего не делать) уже через неделю после прибытия привело к тотальному голоду в колонии. Пришлось идти на поклон к дикарям.
Первым делом Джон наносит визит королю Погаттану, властителю индейцев племени алконкинов, живших в верховьях местной реки. «Белый вождь» был встречен с плохо скрываемой враждебностью, благодаря менталитету индейцев – сдержанной. Но в конце беседы, краснокожий царёк был настолько покорён привлекательной внешность. Смита, что согласился не только с пребыванием белых пришельцев на своей реке, но даже оказал им гуманитарную помощь в виде сельскохозяйственных продуктов. Позднее выяснилось, что Джон произвёл весьма положительное впечатление не только на индейского правителя, но и на го двенадцатилетнюю дочь… Покахонтас, как вы уже догадались, что, впрочем, не мудрено.
Между тем, дела в колонии шли всё хуже и хуже, что никоим образом не подвигло её обитателей на «борьбу за живучесть». Они предпочитали разгонять облака, мечтая о лёгком обогащении, о манне небесной в вперемежку с крупицами золота… Увы. Небесная канцелярия закрыла глаза на их не в меру корыстную мольбу. К тому же не заслуженную. И случилось то, что должно было случиться: колонисты почувствовали себя обманутыми в своих надеждах. Срочно понадобился «козёл отпущения». И он нашёлся. Не один, а целое стадо. В лице вполне миролюбивых индейцев. И «белые братья» засучили рукава… Немного понадобилось дней и ночей, чтобы император краснокожих пожалел о своей доброте к донельзя неблагодарным, бледнолицым наглецам.
Развязка не заставила себя ждать – во время одной из охотничьих экспедиций товарищи Смита вопреки его запрещению напали на индейцев. Терпение пролилось через край небезызвестной чаши, в результате чего индейцы истребили «белый отряд», оставив в живых одного Смита, коего и бросили к ногам папаши Погаттана.
Как принято в приличном, зачаточно-демократическом первобытном обществе, состоялся военный совет, приговоривший «бледнолицую собаку» к казни через отделение головы от туловища. Но действо под названием «Чик и порядок» не состоялось – за секунду до экзекуции из королевской свиты стрелой вылетела девочка, и, припав к приговорённому, закрыла его своим телом. Не полностью, в виду хрупкости и утончённости архитектурных параметров организма принцессы, но вполне достаточно, чтобы приостановить церемонию разделения Смита на две неравнозначные составляющие.
На удивление собравшимся полюбоваться казнью, малышка («дарлинг бебби» - по нынешнему определению потомков Смита) решительно заявила, что желает взять пленника в мужья и, согласно обычаю, потребовала немедленного освобождения.
Король Погаттан, потеряв дар речи, с полчаса таращил глаза на несовершеннолетнюю дочь и будущего зятя, но закон - он и в джунглях закон. Поскрежетав зубами, пленника освободили. Тот, надо сказать, был ошеломлён больше всех, воочию убедившись, что и на новой земле удача не изменила ему. Да и женские сердца мало, чем отличались от своих аналогов Старого Света…
«Вот оно глупое счастье!». Нареченный королевны несколько недель гостил при дворе её обескураженного папаши, окруженный благосклонностью индейцев. Неутомимому покорителю сердец новая роль пришлась по душе, и он, по его утверждению, искренне полюбил девочку. А любить в ней было что: «несмотря на юный возраст, она была смышлёной, великодушной, обладала сильным характером, при всем этом была красива и обаятельна, выделяясь своей миловидностью из всего королевского окружения»…
Отдохнув и нагуляв жир, Смит решил навестить товарищей по освоению новых земель. Представшая его взору картина была, мягко говоря, неутешительной. Достаточно сказать, что из сотни не жаловавшихся на здоровье поселенцев в живых осталось лишь тридцать восемь полуживых, одичавших скелетов, злых и опустившихся. Смит с трудом навел порядок в поселке, не брезгуя насилием и лживыми посулами.
А вскоре из Англии прибыла очередная партия отбросов общества, что отнюдь не улучшило взаимоотношения с аборигенами, которые давно бы уничтожили осиное гнездо, если бы не Покахонтас. Словно ангел-хранитель, защищала она колонию, как волчица, боролась за жизни поселенцев, смягчая гнев своих братьев. Случилось так, что любовь маленькой индианки охраняла жизнь двухсот разнузданных англичан…
Впрочем, вскоре объявились и приличные люди, стремившиеся к честному труду. Казалось, теперь всё постепенно наладиться, но тут во время случайного взрыва пороха Джона Смита ранило, и он, спасая свою жизнь немедленно отправился в Англию, поклявшись вернуться сразу же после излечения.
После его отъезда жизнь в колонии превратилась в ад. Снова начался голод, никто не работал, дело дошло до людоедства… Положение Покахонтас стало незавидным: она утратила расположение своих соплеменников, а с белыми боялась сблизиться, так как теперь они более всего походили на диких зверей.
И они доказали правоту своей защитницы, посадив принцессу под замок и потребовав у короля-отца огромный выкуп. Тот ответил презрительным молчанием…
И быть Покахонтас проданной в рабство плантаторам с острова Ямайка, если бы один молодой человек по имени Джон Рольф, по уши влюбленный в очаровательную девушку, не предложил ей свою руку. Предложение было принято. Тем более, что из далёкой Англии долетел слух о том, что Смит не собирается возвращаться.
Жизнь продолжалась. Приняв христианство, Покахонтас легко усвоила манеры белых и вскоре выехала с мужем на его родину, в Англию. Встретили ее с почетом: представленная ко двору и хорошо принятая там, Покахонтас стала любимицей лондонского общества. В Лондоне она родила сына, Томаса Рольфа.
Но в дворцовых покоях она пережила и тяжелые минуты. Совершенно случайно встретилась лицом к лицу с неверным, вероломным Смитом, который, впрочем, с лёгкостью уверил её, что сможет быть таким же хорошим ее другом, каким был возлюбленным когда-то.
В отличие от общества, погода туманного Альбиона, не пощадила Покахонтас. Тоска и туберкулёз убили её на двадцать втором году жизни. Она умерла совсем молодой…
А вот потомки её прожили долго. Сын-Томас Рольф - стал родоначальником многих семей и поныне живущих в Америке. И они по праву гордятся своей прекрасной и великой пра-пра-прабабушкой…