До ненавидимого ею Нового года оставалось чуть больше шести часов, а ощущение праздника, как назло, не наступало. Может оттого, что не было снега, а, может, из-за привычного ощущения одиночества, которое имеет сволочную привычку обостряться именно в Новогоднюю ночь. Сотни телевизионных каналов изо всех сил пытаются создать иллюзию шумной компании, утвердить мысль, что ты - не один, но эта приторная ложь раскрывается с двенадцатым ударом курантов, когда непременно нужно с кем-нибудь чокнуться бокалом с шампанским, - которое, кстати, кто-то должен открыть без помощи вилки, штопора и ножа! Но истинный оптимизм как раз и заключается в таких экстремальных ситуациях, когда ты - женщина, когда тебе слегка за сорок, и - самое главное! - когда ты - одинокая женщина чуть больше сорока лет.

Заскочив на рынок в мясной ряд, она тут же составила новогоднее меню на одну персону: пара аппетитных окорочков, восхитительное картофельное пюре, традиционный салат "оливье" и - никакого шампанского! - сухое красное вино. Она мечтательно сглотнула слюну и стала в небольшую очередь за окорочками. Мысленно переворачивая на сковороде ещё некупленные ножки, она почувствовала на себе пристальный взгляд. Не то, чтобы тяжёлый, а именно пристальный, словно, кто-то приглядывался к ней или даже приценивался. Она растерянно посмотрела по сторонам, но многочисленные покупатели всё больше поглядывали на мясные прилавки и шумно выбирали кусочки получше. В тот момент, когда она решила, что показалось, за спиной раздался очень знакомый мужской голос с приятной хрипотцой:

- Забралась лиса в курятник и ну лакомиться.

Она резко обернулась и нос к носу встретилась с…

- Лёшка?!

Мужчина радостно кивнул головой и чмокнул её в щёчку, отчего Аня смущённо зарделась:

- Ты… ты-то что здесь делаешь?
- То же, что и ты. Хочу полакомиться цыплёнком. Давай, бери, очередь задерживаешь.

Пытаясь придти в себя, Аня рассеяно посмотрела на прилавок, потом на Лёшку, потом расстегнула сумочку и полезла за кошельком:

- Девушка, мне два окорочка. Вот эти. Лёшка, ты откуда взялся?

Мужчина недоумённо пожал плечами:

- Да в общем, ниоткуда. Пришёл за цыплёнком. Давай, бери свои конечности, сейчас поговорим.

Аня расплатилась с румяной продавщицей, запихнула ножки в сумку и отошла в сторонку, наблюдая, как мужчина выбирает цыплёнка. Они не виделись, пожалуй, лет двадцать и теперь она пыталась вспомнить, какие чувства она испытывала к нему тогда. Может быть, это был легкомысленный студенческий роман, может, пьянящий воздух весны и свободы - сейчас трудно было сказать наверняка. Хотя мужчина и был ровесником Ани, выглядел значительно моложе: поджарый, стройный, или он казался таковым в потёртых джинсах и кожаной куртке, надетой поверх грубой вязки чёрного свитера. Пока она пыталась сочинить его биографию, мужчина расплатился и торопливо направился к ней.

- Тебе ещё что-то или…?
- Да нет, всё остальное уже готово. Ты на остановку?
- На остановку? Ну да, идём. Как будешь встречать?
- Как всегда, - Аня попыталась говорить спокойно и обыденно, но голос всё-таки дрогнул. - Что у тебя?
- В каком смысле?
- Ну, работа, карьера, прочее.
- Давай сумку, я налегке, - он буквально силой вырвал из её рук сумку и увлёк к выходу с рынка. - Работа нормально, правда, не по профилю. Ну, это сейчас общее место. Ты-то где?
- Всё там же, куда и попала по распределению, - Ане вдруг невыносимо захотелось избавиться от неожиданного спутника.
- А. конструкторское бюро?! Но там же скука смертная!
- Разве где-то сейчас весело? Тебе, например, нравится работа? Кстати, ты ещё не сказал, чем занимаешься.
- Я? Ерундой всякой. Тебе на чём добираться?
- Мне? Мне всё равно на чём. А ты в какие степи?
- Ещё сам не знаю.
- В смысле? Не знаешь, где будешь встречать? И с кем?
- Где - не знаю, а вот с кем, пожалуй, решил.
- Ну ладно, с Новым годом. Счастья, любви, здоровья и всего там прочего. Спасибо, что помог, пока.
- Эй, ты что?! Я же не договорил. Встречать я буду с тобой, а вот где - решай сама.
- Со мной? Это исключено! - От волнения голос у Ани стал до неприличия низким.
- Ну-ну-ну. Я же не шучу. Ты ведь не замужем, да?
- И что с того?
- Ничего. Я тоже один, вот и объединимся.
- С чего ты взял, что я одна… встречаю?
- У тебя характерный взгляд одинокой женщины. Ну ладно, не злись, решайся! Где?
- Слушай, мне не до шуток. Всё, пока, - она развернулась и пошла на остановку маршруток, где уже собралась приличная очередь. Дул пронзительный ветер, забиравшийся не только под теплую куртку, но, казалось, даже глубоко внутрь.

"Характерный взгляд одинокой женщины!" Прямо там. Откуда он вообще взялся прямо перед праздником?" - От обиды ей захотелось тут же разреветься, но в присутствии собравшихся в очереди людей это желание отпало само собой. Маршрутки подходили одна за другой, вбирая в себя по десять-двенадцать человек, но очередь от этого короче не становилась

- Давай хоть подвезу, а то замёрзнешь, как чукча. Девушка, я не вам! Толкните, пожалуйста, вон ту тётю в жёлтой куртке.
- Женщина, вас зовут.

Эти слова вывели Аню из оцепенения, и она удивлённо посмотрела на стоящую рядом девушку, такую же продрогшую, с сигаретой в руке.

- Анька, ну садись, меня сейчас оштрафуют!

Прямо напротив припарковался огромный автомобиль, из салона которого махал ей рукой и улыбался Лёшка.

У него была такая потешная физиономия, что Аня не выдержала и засмеялась.

- А-ня! Быстрей же, горе отмороженное.
- Сам ты отмороженный, - выпалила Аня, неуклюже пытаясь с двумя сумками ступить на высокую подножку автомобиля. Лёшка наклонился и буквально втянул её в жаркий салон за рукав. - Всё, влезла. - Она хлопнула дверцей и демонстративно отвернулась от хозяина машины в сторону. На остановке очередь проводила её с нескрываемой завистью.
- Куда едем?
- Пока прямо. Откуда ты свалился?
- Не вовремя? Куда едем?
- Мне в 5-й микрорайон.
- На фига?
- Как "на фига"? Живу я там.
- Одна?
- У меня же характерный взгляд одинокой бабы, так чего спрашиваешь?
- Не "бабы" - я сказал "женщины".
- Какая разница? - Анька скорее по инерции продолжала играть рассерженную.
- Хочешь, давай у меня встретим? - он отвлёкся от дороги и внимательно посмотрел на неё. В уголках его глаз. как ей показалось, - скрывалось что-то вроде издёвки.
- А не боишься, если соглашусь?- Какой-то бесёнок проснулся у неё внутри.
- Не боюсь.
- И мы сядем втроём за стол, ты будешь галантно ухаживать за мной и своей женой, да?
- Я же сказал, что не женат. Сейчас.
- А, понимаю, она в командировке!
- Ты - дура, Анька! Тебя послушать, так я монстр, выслеживающий одиноких симпатичных женщин и затаскивающий их на новогоднюю ёлку к себе в дом.

Лёшка включил магнитофон, и в салоне стало удивительно уютно, тепло, словно в крестьянской избе у печи. Мягкое кресло и джаз из динамиков. Аня на мгновение прикрыла глаза и подумала, а почему бы не поддаться странной прихоти судьбы.

"В конце концов, мы вместе учились. У нас был роман, пусть короткий и нелепый, зато очень бурный, о котором даже сейчас вспоминают её однокашники. Даже, если он не один - никогда не поздно уехать домой… поджарить окорочка, открыть вино… и спать… спать… спать…"

Когда она открыла глаза, то за окном стемнело, и не было видно никаких признаков жизни - машина неслась по пустынному шоссе. Шёл то ли снег, то ли мелкий дождь. В лучах мощных фар казалось, будто они несутся в космосе среди звёзд в каком-то фантастическом звездолете. Она встрепенулась.

- Мы где?
- Наконец-то, проснулась. Я думал, что встречать буду в одиночестве под твоё похрапыванье.
- Не ври, я не храплю.
- Под посапывание. - Лёшка вытащил сигарету и прикурил. Салон заполнился сладковатым дымом "честера".
- Дай и мне, - она потянулась рукой к пачке, но он опередил её, отдав свою. - Я - полная дура, ты прав. На фига я согласилась? Сколько времени?
- Без четверти девять.
- Я что… долго спала?
- Ну да.
- А куда мы едем? Ты что, в горах живёшь?
- Нет, не в горах. Помнишь, в институте мы с тобой однажды встречали Новый год на Ангарском перевале в картонном домике?
- Ну да, я после этого лёгкие отхаркивала. Так мы… опять?
- Нет, в этот раз я решил на самой вершине Ай-Петри! Каково?
- Факово! Мог бы меня спросить, хочу ли я?!
- Ты же спала, я не хотел тебя будить.
- Останови машину!
- Анька, не валяй дурочку. Здесь в радиусе десяти километров ни одной живой души.
- А я говорю, останови! Да останови же ты свою сраную тачку, - неожиданно для себя заорала она.
- Пожалуйста, - Лёшка припарковался к занесённой снегом обочине. - Что ты собираешься делать? - с тревогой в голосе спросил он.
- Писать, вот что я собираюсь, - она неуклюже, словно тюлень в порубь, соскользнула на снег и отошла в сторону под хохот одураченного Лёши. - Отвернись и не вздумай подглядывать.
- Нет, я сейчас развернусь, чтобы посветить тебе.
- Я тебе как посвечу, мало не покажется, - в доказательство серьёзности её намерений в лобовое стекло "джипа" ударился огромный снежок.

Продолжая смеяться, Лёшка включил на полную магнитофон и тишина, какая бывает только, когда падает снег, заполнилась лондонским симфоническим оркестром, исполнявшим попурри из "Битлз".

Аня встала, прикопала чёрное пятно на снегу, словно дворовая сука, и вернулась к машине, полной грудью вдыхая резкий морозный воздух. Подойдя вплотную, она постучала кулаком в боковое стекло, стекло тут же опустилось.

- Ну?
- В смысле?
- Что дальше?
- Ты пописала?
- Представь себе.
- Тогда в машину.
- И…
- И на Ай-Петри, как договорились.
- Я ни о чем не договаривалась.
- Так договорись.
- У меня есть выбор?
- Боюсь, что нет.
- Тогда подчиняюсь не разуму, но грубой силе, - она обошла автомобиль, держась руками за капот, вскарабкалась на подножку и ввалилась в салон, - гони, мужик, на водку получишь!
- Вот и договорились, - "джип" с рёвом рванул с места и, плавно разгоняясь. помчался вперёд. рассекая мириады снежинок.

Аня скинула с себя куртку, удобно развалилась в кресле и закурила, хитро поглядывая на водителя.
- Я вот подумала, Лёшка, ты, часом, не бандюк?
- Я - бандюк?! С чего ты..?
- Просто на таких тачках одни бандюки рассекают.
- Тогда бандюк, в некотором роде.
- И людишек, конечно, мочил?
- О, в этом я преуспел.


Анька встрепенулась и напряжённо посмотрела ему в глаза:

- Хорош трепаться. Ты же, сколько я тебя знаю, даже за себя постоять никогда не мог.
- Жизнь научила. Раскури мне, пожалуйста. Ну и погода! Мы влёгкую можем застрять где-нибудь на подъёме.


Погода портилась прямо на глазах; вместо мелкого снега вдруг повалил настоящий снегопад. Но Алёшка очень уверенно вёл машину по глубокому нетронутому снегу. За всё время их путешествия Аня насчитала всего три или четыре встречные машины, которые пробуксовывали на малейшем подъёме. А где-то глубоко внизу угадывалось море; оттуда, словно из преисподней, поднимался густой туман. Часы на приборной панели показывали 10-40.

- Что, уже почти одиннадцать?

Лёшка на секунду отвлёкся от дороги и посмотрел сначала на неё, потом на часы:
- Это по Москве. На самом деле ещё десяти нет. Хочешь выпить?
- Хочу, представь. Когда нормальный человек сидит в одной машине с киллером, ему непременно хочется выпить.

Лёшка достал с заднего сиденья дорожную сумку и положил ей на колени:

- Там фляжка, а в ней - хороший коньячок.
Аня нащупала фляжку в кожаном чехле, открыла пробку и понюхала: - "Арарат", как минимум?
- Да, мой любимый, трёхзвёздочный. Давай за нашу встречу.
- Ты тоже будешь? За рулём?
- А что нам, бандюкам! Менты куплены, да и никого здесь не встретишь, в Новогоднюю ночь. Начинай.
- Будь.
- И всё? Такой короткий тост после долгой разлуки?
- Лёшка, честно скажи, куда мы едем?
- Господи, я уже тебе сто раз повторял, что едем на Ай-Петри встречать в экстремальных условиях Новый год. Багажник ломится от яств, осталось только накрыть праздничный стол.
- И для этого тебе понадобилась женщина? То есть - я?!
- В общем, да. Дай фляжку, - он поднёс коньяк к губам, повернулся к ней и торжественно, слишком уж нарочито произнёс, - за то, что мы опять встретились. Ты в это никогда не верила, а я - неисправимый романтик, всё время вспоминал и мечтал начать всё сначала.

В машине стало тихо, лишь мерный, убаюкивающий гул мощного мотора.

- Зачем? - тихо прошептала Аня. Лёшка сделал небольшой глоток и вернул ей флягу.
- Хотя бы затем, что мы оба этого хотели.
- Может хотели, да. Но хотим ли мы этого сейчас? - Аня почувствовала, что её бьёт мелкая дрожь.
- Я - да. Надеюсь, что и ты, ведь мы снова вместе.
- Сумасшествие какое-то! Ещё вчера я о тебе ничего не знала: где ты? с кем? чем занимаешься? Ничего! И вот мы в этом бандитском автомобиле, я сижу с почти чужим человеком, который меня похитил и везёт неизвестно куда и неизвестно зачем.
- Всё известно. Помнишь, когда-то давно, ещё в институте, ты сказала, что выйдешь за меня, если я стану богатым и знаменитым. Помнишь?
- Так я пошутила, дурачок! Я никогда не собиралась за тебя замуж.
- Ври больше! Ты же плакала, когда мы расстались.
- А, это так, для полноты ощущений, - настроение у Ани резко поменялось: ей захотелось наговорить ему побольше гадостей.
- Расскажешь это кому-нибудь другому. А почему же ты развелась со своим мужем, а? Говорил тебе: не выходи, дождись! Не послушалась дядьку.
- А откуда ты всё знаешь? Следил?
- Следил? - он повернулся к ней, рассмеялся и ей показалось, что не было этих двадцати лет, что перед ней сидел всё тот же милый славный Лёшка. - Зачем? Просто наводил о тебе справки.
- У тебя разветвлённая сеть доносчиков, поздравляю. Что ты ещё про меня знаешь?
- Что ты живёшь одна… Ну, иногда у тебя кто-то бывает, но всё несерьёзно, недельный роман. Хотя количество твоих избранников впечатляет. Что ты поменяла множество работ, даже утюжила, моталась в Турцию за шмотками…

Аня сморщилась, словно от зубной боли: вспоминать некоторые факты своей биографии ей не хотелось, тем более, когда о них напоминает… хороший друг.

- Мне нечего стыдится за своё прошлое, такое время было, каждый выживал в одиночку, - она снова приложилась к фляжке. Коньяк приятно обжигал язык и согревал изнутри. Ей вдруг отчаянно захотелось напиться.
- Я же без претензий. Мы все попали под раздачу: одним повезло, другим - нет.
- Тебе, конечно же, повезло?!
- Как сказать. С одной стороны - да, потому что мы опять вместе…
- Так я тебе и поверила, что ты всё это спланировал заранее. Простое совпадение: встречаются на рынке два однокашника и безответственно решают вместе встретить Новый год. Ничего мистического.
- Ну да, если учесть, что один из них, несколько дней из засады наблюдает за другим, чтобы в нужный момент инсценировать случайную встречу.
- Ой, да не завирайся уж! Следил он, как же! Хорошо, где я была сегодня после работы, а?
- Около трёх ты делала маникюр, а потом забежала в универмаг, купила новые колготки - они сейчас на тебе, потом зашла в кафе и там, в гордом одиночестве, употребила 50 граммов коньяку, запив всё это апельсиновым соком, потом…
- Прекрати! Послушай, Лёшка, кто ты, чёрт тебя возьми, и на каком основании ты следил за мной?
- На том, что очень давно ты пообещала выйти за меня замуж. Время пришло.

Анька автоматически посмотрела на циферблат - четверть двенадцатого. "Значит, на самом деле, четверть одиннадцатого".

- Максимум через час будем на вершине Ай-Петри. Ты, я и звёзды! Помнишь ту ночь на Чатыр-Даге?
- Ещё бы! Решил войти в воду во второй раз? Так не бывает.
- А мы попробуем. Тем более, почему второй? Может, всё с нуля?
- Лёшка, скажи честно, кто ты? На фига тебе понадобилась я? Мало баб вокруг, что ли? Молодых, глупых, доверчивых…
- Дай-ка мне фляжку, - он взял флягу, взболтнул, проверяя содержимое.
- Если ты будешь пить, то у нас есть все шансы встретить Новый год в разбитой машине на обочине или на полке морга в деревенской больнице.
- А почему нет! Так романтично: в морге, на одной полке со своей любимой.
- Не жонглируй словами! Никакая я не любимая. У тебя много было баб… прости, женщин?
- Не знаю… так себе…
- Значит, много. А жена-то была?
- Жил несколько лет с одной женщиной, но до свадьбы дело не дошло.
- А что так? Она, конечно, стерва?
- Наоборот. Просто со мной уживаются только шлюхи, другие женщины молча уходят, - Алёша улыбнулся, словно вспомнил что-то очень забавное.

Коньяк придал Ане какую-то смелость, или даже дерзость:

- Всё-таки ты не сказал, в чём преуспел. Такую машину на зарплату не купишь, верно?
- Да. Я купил её на гонорары.
- Вот как, на гонорары! За заказное убийство?
- Аня, что за бред?! Я написал несколько романов, их хорошо продали издательства, а я купил эту сраную машину и всё прочее. Всё честно, не переживай.

Аня от неожиданности икнула, потешно сконфузилась и икнула ещё раз. Оба рассмеялись.

- Ты - писатель?! Что-то не очень-то верится. Это когда ты успел стать? Мы с тобой, вроде бы, не в Литературном познакомились.
- Я же уехал подальше от тебя, как ты и просила. Работал журналистом в маленьких газетах-однодневках, халтурил на телевидении и всё это время писал, чтобы не свихнуться.
- О чём писал?
- О ком. О нас с тобой. О нас, если бы всё у нас сложилось по-другому. Друзьям понравилось, они показали толстым дядькам из издательства, те сказали - "говно, но что-то в этом есть".
- И что?
- Ничего. Продолжал писать, очень верил, что когда-нибудь их проймёт, они купят и издадут, я стану богатым и знаменитым…
- Почему ты всё время повторяешь эти гадкие слова: "богатый и знаменитый"?!
- Потому что это ты сказала.
- Я издевалась, неужели непонятно?
- Тогда я не мог отличить. когда ты шутишь, а когда всерьёз.
- Ну и дурак! - Она откинулась в кресле и закинула ногу за ногу.
- Наверняка.

И снова, в который раз, они напряжённо замолчали. Алёшка включил магнитофон и из динамиков приятно захрипел Том Уэйтс, но от него Ане стало ещё хуже.

- Ну, хорошо, а потом что?
- Потом, - оживился Лёша, - потом вышел один роман, следом другой. Я, наконец, получил возможность только писать, а не жить случайными гонорарами. Потом начался пёр: заказывали киносценарии, пьесы, а я… я всё боялся возвращаться за тобой. Думал: приеду, а у неё муж, семья, дети. Не хотел снова вторгаться в твою жизнь. Почему-то мне всегда казалось, что у тебя должно быть много детей.
- Я что, похожа на мать-героиню? - фыркнула Анька.
- Что-то есть такое тёплое, материнское.
- Слушай, на хера ты мне всё это рассказываешь, а? Встал на ноги - мои поздравления! Нет у меня семерых детей, и не было, прости - только аборты. Вот по ним я действительно героиня! Мужа нет, выгнала. Трахаюсь, с кем захочу, когда приспичит. Материально обеспечена, квартира есть - всё у меня в порядке, что ты привязался?! - ей стало так жаль себя, что невольно на глазах появились слёзы. - Лёшка!!!! - заорала она.

Он отреагировал мгновенно, вжав в пол педаль тормоза. Прямо на дороге сидел невесть откуда взявшийся котёнок и подслеповато таращился на несущийся к нему "джип". На заснеженной трассе остановить тяжёлую машину было нелегко; её повело сначала вправо, к обочине, потом развернуло поперёк трассы и лишь тогда она остановилась. Во время торможения Анька сильно ударилась коленкой о "торпеду", досталось и Алексею - он треснулся головой о боковой стояк.

- Ты в порядке? - Лёшка растирал ладонью лоб.
- Более-менее, - закусив губу, ответила Аня. - Давай посмотрим на это чудовище.

Они выскочили из машины и подошли к маленькому котёнку, который, поджав хвост, спокойно сидел на рыхлом снегу.

- Откуда ты взялось, чудо в перьях? - Лёшка наклонился и поднял котёнка на ладони, поднеся к фаре. - Ба, да это она, видишь, трёхцветная. Говорят, приносит удачу.
- Ну, конечно, удачу! Какого хрена он здесь делает?
- Ждал подходящую компанию на Новый год. Дождался. Ну что, возьмём с собой?
- Страсть, как не люблю кошек, - брезгливо сморщилась Анька. - Ладно, давай её мне. Ах ты, тварь божья, ты нас чуть не угробила! Тебе не совестно? Что щуришься? Ой, Лёшка, она замурлыкала.
- Дай послушать, - он всунул свою ладонь между брюшком мурлычущего создания и Аниными ладонями. - У-у, действительно, булькает!
- Да не булькает, а мурлычет. Говорят, к счастью.
- Аня, смотри! - Анька задрала голову и сквозь редеющую пелену снежных хлопьев увидела небо. Такое близкое и пронзительно-чёрное с россыпью огромных звёзд. Таких больших звёзд она никогда не видела. Было полное ощущение, что они искусственные, кем-то специально разложенные на чёрном полиэтилене.
- Здорово! Но, если мы хотим добраться хоть куда-нибудь, то лучше это сделать прямо сейчас.

Они забрались в салон, Лёшка после нескольких маневров вывернул машину и плавно тронулся вперёд. Аня прижала к груди маленький мурлыкающий комочек; стало тепло и рукам и где-то глубоко внутри. Лёшка закурил, продолжая растирать выступающую шишку на лбу.

- Вот мы уже втроём, - тихо прошептала Аня и уткнулась лицом в пушистый, пахнущий хвоей, комочек спасённой жизни.
- Что ты сказала? - обернулся Алёшка.
- Нет, ничего. Просто так, - отчего-то ей снова захотелось плакать.

На Ай-Петринское плато они добрались быстро и, на удивление, без происшествий. Поднимаясь по горному серпантину, они как-то сразу проскочили зону снегопада, и теперь перед ними открылась фантастическая панорама: снежная равнина под низким звёздным небом и вокруг - ни души! Кое-где на снегу чернели силуэты сосен, а там. внизу, под ними, словно огромный котёл, парило море. Там внизу была жизнь, наполненная страстями, ожиданиями, надеждами, слезами, любовью и чем-то ещё. А здесь они были вдвоём, нет, втроём, и пронзительно пахло хвоей: то ли от сосен, то ли от Лизы - так они окрестили свою приблуду.

- У нас есть ровно сорок минут. Я отвечаю за огонь, вы - за стол. В случае необходимости девочки - налево, мальчики - направо.
- Этой девочке, по-моему, всё равно куда сходить, да, Лиза?

Лиза слишком быстро освоилась в новой обстановке, немного походила по пушистому снегу и забралась обратно в машину. С философским спокойствием она наблюдала за праздничными приготовлениями.

Лёшка вытащил из багажника огромную, перевязанную проволокой, вязанку толстых сухих поленьев, и через несколько минут полыхал костёр, источая тепло и покой. Аня тем временем накрыла походный стол съестным, которое было извлечено из того же волшебного багажника. Чувствовалось, что ассортимент новогоднего стола составлялся холостяком со стажем: в основном это были всевозможные консервы. Лёшка поймал на себе укоризненный взгляд Ани, смутился, но потом с победным воплем извлёк кастрюлю с нарезанным и замоченным со специями мясом.

- Правда, мясное блюдо раньше, чем через год я вам не обещаю.

Он проворно открыл консервные банки и извлёк из салона бутылку дорогого шампанского:

- Проводим старый год?
- Интересно, зачем я… мы здесь тогда?

Они разлили шампанское в пластиковые стаканчики, чокнулись, имитируя хрустальный звон бокалов, и пригубили.

- Давай, всё-таки, выпьем за прошлое. Это же наша жизнь, другой не будет, так чего же её стесняться.

Аня смутилась и выпила, не поднимая глаз.

- Эй, ты что, грустить сюда приехала? Посмотри, как здорово! Знаешь, теперь я понимаю, о чём мечтал всё это время. Вот об этом: мы снова вдвоём, снова Новый год и никого вокруг.
- Ты об этом писал?
- Не поверишь, перед самым отъездом из Москвы, я начал рассказ "Вдвоём под небесами".
- Нас трое, - Аня с улыбкой кивнула в сторону Лизы, которая по-хозяйски разгуливала по столу и, словно придирчивая тёща, дегустировала закуски.
- Да, её точно не было в том рассказе. Ну, ничего, я впишу её постфактум, как случайный элемент интриги.
- А в чём интрига?
- В том, что скажут друг другу два человека, которые любят, но не решаются признаться.

У Аньки внезапно закружилась голова: то ли от горного воздуха, то ли от жуткой смеси коньяка с шампанским.

- Ты это серьёзно?
- Серьёзно. О чём?
- О том, что два человека любят друг друга.
- Это же в рассказе, а в жизни, по крайней мере, один человек любит другого. Чтобы Лёшка не увидел выступивших слёз, она отвернулась:
- Эта приблуда сейчас точно накакает на наш стол.
- К деньгам. Да ещё трёхцветка. Так, без четверти уже. Постой здесь, - Лёшка кинулся к машине, вытащил из неё небольшой ящик и отошёл в сторону метров на пятьдесят. Анька задумчиво курила, что-то ковыряя носком ботинка в снегу. Думать ни о чём не хотелось, да и о чём думать, когда всё так внезапно: Лёшка, Ай-Петри, эти звёзды, костёр, шампанское, даже Лиза, как с неба свалилась. Ей просто было хорошо и спокойно, как не было давно. Очень давно. Никогда… Или ей так казалось, что никогда.

Теперь она наблюдала, как Лёшка, словно большой ребёнок, носится с какими-то цилиндриками, расставляя их в снег вокруг машины. Тяжело дыша, он подбежал к ней и… поскользнулся, плюхнувшись в снег прямо перед ней. Она наклонилась:

- Тебе больно?
- Мне хорошо.
- Отчего так?
- Оттого, что я тебя… - она закрыла ему рот ладошкой, он прижал её ладонь своей к губам и поцеловал.
- Всё, скоро Новый год. Вставай и наливай шампанское.

Алёшка поднялся, разлил шампанское в стаканчики и включил приёмник на полную мощность. По радио передавали новогоднее обращение президента, а потом раздались удары курантов.

- Так, быстро закрой глаза и загадай желание! Быстро!

Анька зажмурила глаза. "Что же загадать? Какое желание?! Я давно уже ничего не загадывала под Новый год - всё равно не сбывается. Что он там делает? Что это?" Она почувствовала, что Лешкины пальцы надевают ей на безымянный палец кольцо. "Что за новости? Зачем всё это? Что загадать? Самое сокровенное. И оно сбудется? Как бы не так! Сейчас открою глаза, а я у себя в квартире, одна, с поджаренным окорочком и салатами на столе. Что загадывать? Полюбить, что ли? И чтоб меня… Но кто? Лёшка..?"

- Время. Открывай глаза.

Аня открыла.

- Держи вот эту штучку и с последним ударом нажимай на кнопочку. Всё, жми!

Анька изо всех сил нажала на кнопочку, и всё вокруг расцвело разноцветными огнями: столбы огня словно появились из-под снега, они взлетали в небо и превращались в фонтаны света. Синие, зелёные, фиолетовые, жёлтые. Инстинктивно она вцепилась пальцами в плечо Лёшки, а он медленно, словно во сне, наклонился и поцеловал её, сначала робко и неуверенно, потом всё настойчивее и смелее. И она ответила ему таким же горячим поцелуем, обхватив за шею и прижавшись всем телом. Вокруг грохотал фейерверк, пищали ракеты, взрывались петарды, а они стояли, слившись воедино, и целовались, как много лет назад. Лиза при первых залпах спрыгнула со стола и кинулась наутёк в машину.

Сколько они простояли, она не помнила, помнила только что пришла в себя от звенящей тишины вокруг. Она посмотрела из-за Лёшкиного плеча на небо и увидела падающую звезду. Тогда она совсем не удивилась, даже успела загадать желание. "Господи, наверное, я хочу быть с этим человеком. Нет, я уверена, что хочу быть его, только его, и чтобы он был моим и больше ничьим. Больше ничьим…"

Он поднял её на руки и понёс к машине. Она не сопротивлялась, ей даже было приятно, как тогда, много лет назад. Ей было приятно, что он раздевает её, укладывает на откинутые сиденья, превратившиеся в широкую мягкую кровать. Ей не было страшно, когда они оказались рядом, совсем нагие и горячие, как тогда. Ей не было больно, - нет чуточку было, но это была приятная боль, разливающаяся по телу и пульсирующая в каждой клеточке, - а тогда, много лет назад, ей было больно, но он об этом никогда не знал. Тогда ей было очень больно, но она терпела, закрыв глаза, приговаривая: "Ничего, сейчас всё пройдёт, вот сейчас пройдёт…" Но тогда боль не проходила, она не прошла и после, не прошла ни через неделю, ни через два месяца, а потом её сменила ещё большая боль и ощущение пустоты внутри, пустоты и смерти. Но он никогда об этом не знал и только спрашивал: "Что с тобой, Анечка?" А она молчала и виновата улыбалась. А что она могла ему сказать? И как бы он повёл себя, скажи она обо всём этом? А жить наедине с этой болью она больше не могла, и не могла рассказать о ней ему. И когда всё стало слишком невыносимо, они расстались. Он так и не узнал истинную причину их разрыва. Разрыв! Какое точное слово! Разрыв.

Она лежала на спине, сжав его тело руками и бёдрами, и плакала, но не от боли. Ей не было больно, как тогда. Наверное, ей было даже хорошо, ведь они снова вместе и ей ни капельки не больно. А та боль вдруг стала отступать и вместо той боли, её заполняло что-то другое, что-то хорошее и доброе - не боль. Она вскрикнула, не сдержавшись и вдруг, потеряв контроль над собой, закричала во весь голос! Боль ушла, и теперь это был крик радости и счастья, который вырвался из машины и понёсся над заснеженными горами, над клубящимся морем, вверх, к звёздам, которые, как никогда в жизни, были так близко.

- Я сделал тебе больно?

Аня открыла глаза: прямо над собой она увидела испуганное лицо Лёшки. Она мотнула головой.

- Тебе больно?
- Уже нет, - ей стало так легко, как будто она сняла с себя многолетний груз, который носила в себе.
- Ты так кричала! - Похоже, Лёшка не на шутку испугался.
- Это от счастья, - из глаз опять полились нежданные слёзы.
- От счастья?! Почему?
- Потому что я…
- Это… правда?
- Да. Дай сигарету.

Лёшка потянулся за сигаретами, раскурил две и теперь они лежали рядышком и смотрели через стеклянный люк в потолке на звёзды, а звёзды через этот же люк смотрели на них. И тем, и другим было удивительно спокойно. При тусклом свете сигареты Аня вдруг увидела на пальце подаренное кольцо - очень скромное колечко с тремя маленькими камушками, переливающимися, словно те звёзды.

- Спасибо, очень красивое. Что это означает?

Лёшка смущённо закашлялся:

- Ну, в общем, это означает, что я… Что я делаю тебе предложение. - Он напряжённо замер, боясь на неё взглянуть.
- Расскажи, о чём ты писал. Я вообще ничего твоего не встречала.
- Я писал под псевдонимом.
- О чём?
- Я же говорил, о нас. Правда, там всё придумано, но кое-что почти документально.
- А кого ты убивал в своих книгах?
- Убивал?
- Ты же сам сказал, что ты - литературный киллер.
- Это в переносном смысле. Убивал я только нас. Много раз и с удовольствием, хотя потом становилось грустно.
- Представляю, как я мучительно умирала в твоих романах.
- Чаще всего мы оба, но, правда, было и такое, что поодиночке.
- И это кому-то было интересно?
- Ещё как! Людям нравится подсматривать чужую жизнь, когда своя какая-то пресная и монотонная.
- И даже фильмы снимали?
- И фильмы. Недавно французы купили права на экранизацию.
- И там тоже про нас?
- Ну, в общем, да. Правда, герой…
- То есть ты?
- Как бы да. Так вот, герой оказывается наследным принцем французского престола, и его пытаются переправить тайком во Францию.
- А я?
- А ты - подосланная ими симпатичная шлюха, в которую он до беспамятства влюбляется.
- Недалеко от истины. И чем закончилось?
- Тебя из пулемёта расстрелял наш спецназ, когда пытались захватить меня и секретных агентов французской разведки.
- Здорово живём! Ты - принц, а я - расстрелянная шлюха. Да, это про нас.
- Да ладно, не сердись, это же не автобиография, а так, вымысел. Зато у нас теперь есть очень миленький дом под Москвой, в Крюково.
- Это не очень интересно. Может, пойдём к столу, что-то кушать захотелось.
- И мне.

Они повернулись спинами друг к другу и торопливо оделись. Аня вытащила из-под сиденья заснувшую Лизу, и они вернулись к столу. Алёшка подложил в костёр дров, и тот разгорелся с новой силой. Лиза ни в какую не хотела расставаться с Аней, и той пришлось засунуть котёнка за пазуху.

- Ну что, готовить горячее? - Лёшка уже нанизал крупные куски свинины на шампуры.
- Давай, - Аня присела возле костра на корточки. - А почему твои герои постоянно умирают, ты какой-то патологический некрофил.
- Да нет, просто ощущения такие. Знаешь, у меня была травма. В общем, подрался я неудачно. Пролежал в реанимации неделю и там столько увидел, что щенячий восторг от жизни куда-то испарился…
- С кем подрался-то?
- Да малолетки поздно вечером налетели, я даже ничего сообразить не успел, как меня уронили. Хорошо ещё, что поднялся, а то забили бы как мамонта в пещере.
- Подонки! Тебе сломали что-то?
- Рёбра, верхнюю челюсть, ну и по мелочам. Главное - другое: перед выпиской мне сделали рентген и нашли очень неприятную штучку - аневризму брюшной аорты. Видишь, я даже в медицине поневоле стал разбираться.
- Это опасно? - Анька встрепенулась, как от дурного сна.
- Нет, но будто в тебе осталась неразорвавшаяся граната без чеки - в любой момент может рвануть. По крайней мере, так доктор сказал.
- А они не могли её…
- Оперировать ещё опаснее, она так неудобно расположена. Ну, одним словом, когда человек постоянно живёт на бочке с порохом, то волей-неволей его будут посещать мрачные мысли, хотя я и стараюсь писать только о любви. Всё, к столу.

Они поднялись. Лёшка принес четыре шампура и, словно икебану, водрузил на стол.

- Я припас к мясу потрясающее вино, - он откупорил бутылку сухого красного. - Ты не замёрзла? У меня в машине есть ещё тулуп.
- Нет, здесь так хорошо и тихо. Даже мороз не чувствуется. Да, Лиза? Спит наша приблуда или притворяется спящей.
- Ну-с, давай выпьем за всё новое: Новый год, новый кот…
- Кошка, - улыбнулась Аня.
- За всё новое!

Она не могла устоять перед соблазнительным запахом шашлыка. Лиза тоже проснулась и стала яростно выкарабкиваться из-за пазухи.

- С Новым годом, соня! На. Поставь её на стол, я ей в тарелочку положу. Обалдеть, да? Ощущение, будто мы одни в этом мире.
- А вдруг завтра, нет, сегодня, мы спустимся в долину, а никого нет. Вообще никого. И не было! Может, мы в раю?
- Нет, мне рая уж точно не видать, да, к тому же, в раю тепло, слыхивал? А здесь морозец. Давай музыку включим.

Лёшка сбегал к машине и включил приёмник. Некоторое время она молча насыщалась жирной свининой, запивая всё это безобразие холодным терпким вином. И вдруг по радио зазвучало танго. Оба удивлённо переглянулись.

- Аня, ты помнишь эту музыку? Ну, вспомни!
- Ну танго, а что?
- Да ничего. В институте ты учила меня танцевать танго именно под нее. Учила, но не доучила. Попробуем вспомнить?
- Я и сама разучилась. Точно, это то самое танго. Ладно, давай.

Сначала неловко, поскальзываясь и путаясь в ногах, но потом, будто вспомнив давние уроки, Лёшка уверенно вёл её, и Ане лишь изредка приходилось его подправлять. Музыка наполняла мир какой-то странной грустью. Нога к ноге, поворот, поддержка, в обратную сторону, замерли.

- Если бы ты знала, что я сейчас чувствую! Не было этих лет, мы те же, что и тогда. Мы просто заснули, а теперь проснулись, да?
- Да, - прохрипела Аня.
- Здесь всё начинается! Здесь и сейчас, ты и я, да?
- Да.
- Ты… согласна быть со мной? Ну, я имею в виду, ты выйдешь за меня замуж?
- Да.
- Это правда? Аня, это правда?
- Да!
- Я не расслышал, повтори ещё раз!
- Да! Да-а!!!
- Так горячо внутри…
- Да!
- Как расплавленный свинец…
- Да! О, боже! Да!
- Я лю… лю…
- Да-а-а-а!!!

Он рухнул навзничь, повалив вместе с собой Аню. Она лежала на нём и целовала в щёки, в губы, в глаза, в лоб. А потом она наблюдала, как на его лицо падают большие снежинки и уже не тают. А потом она обернулась и столкнулась взглядом с Лизой. Та сидела на переднем сиденье и, щурясь от удовольствия, громко мурлыкала. А из динамиков вырывались финальные аккорды того самого танго, под которое много лет назад она учила танцевать Лёшку. Того самого, который сейчас лежит на спине, раскинув руки и, открыв глаза, смотрит на начинающие блёкнуть звёзды, которые смотрят на Лёшку такими же немигающими глазами.

Отчего то ей сильно захотелось писать. Она присела рядом, не отрывая глаз от Лёшки, задрала юбку и сняла колготы и трусики. Под ней тут же образовалась чёрная дыра на белом снегу. Эта дыра разрасталась, превращалась в воронку, из которой клубился пар, словно над морем, далеко-далеко внизу.

Так она встретила ненавидимый ею Новый год. Последний в своей жизни!..