Десять лет нет с нами выдающегося хирурга и учёного

В нашей жизни бывают встречи, которые не просто навсегда остаются драгоценными воспоминаниями, а преподносят некий нравственный урок, который в полной мере осознаётся лишь со временем. Именно такой встречей явилось для меня знакомство с выдающимся хирургом Н.М.Амосовым.
Если бы я стал утверждать, что мы с Николаем Михайловичем Амосовым - кардиохирургом с мировым именем, самобытным писателем-философом, на страницах книг которого разлиты мудрость и правда жизни, академиком, Героем Социалистического Труда - были большие друзья, то, конечно же, погрешил бы против истины.
Не преувеличивая категорий этой дружбы, правильным будет сказать так: Николай Михайлович Амосов являлся для меня большим другом.
К многочисленным степеням, званиям и титулам Николая Михайловича Амосова я бы прибавил ещё и такое определение: не большого роста Человек с большой буквы, принадлежащий к числу людей высшей профессиональной и человеческой незаурядности.
Н.М.Амосов - явление общенационального масштаба. Он обладал громадным нравственным авторитетом в глазах всего населения Советского Союза.
Безусловно, сердечная хирургия была главным делом жизни Николая Михайловича, но активная жизненная позиция учёного делала его сопричастным помимо медицины и многим другим сферам человеческой деятельности, куда относятся культура, образование, прикладная наука, техника, социальная жизнь и даже экономика.
И эта сопричастность была его компетентным вторжением.

На протяжении всей своей жизни Н.М.Амосов поддерживал высокую двигательную активность. Он продолжал бегать, даже имея «шунтированное» сердце, протезированный сердечный клапан и вшитый под кожу кардиостимулятор.
Могучая, непоколебимая воля и несгибаемое упорство, с какими Амосов выполнял свою программу физических упражнений, не могут не вызывать подлинного восхищения. Учёный прожил почти 90 лет. Это была яркая и исключительно полезная людям жизнь.

Вряд ли случаен тот факт, что наш разговор с Амосовым часто касался моего родного города. В Севастополе Николаю Михайловичу ни разу побывать так и не довелось, но об этом городе он знал много, особенно о военной его истории. В частности, Амосову хорошо было известно о работе в период Отечественной войны подземного военного госпиталя, размещавшегося в Инкерманских штольнях.
Не вызывает сомнений, что Н.М.Амосову было приятно услышать, сколько адептов его учения о здоровом образе жизни сформировалось в Севастополе, и прежде всего - среди членов городского Клуба любителей бега.
Не стало Амосова - остыл и мигом схлынул былой энтузиазм масс. На улицах, в парках и скверах не встретишь уже в таком количестве как прежде, одиночных бегунов, добросовестно выполняющих свою ежедневную беговую норму. Когда и почему народ так глубоко охладел к бегу, чем вызвана эта массовая смена общественного настроения?
Мне так и слышатся со всех сторон голоса: какой ещё там бег - семью кормить нечем. Работы нет, а тут им здоровый образ жизни подавай. И какие такие поиски высокого смысла жизни могут быть у человека без работы?!
Устоявшийся, но достаточно спорный тезис: история не терпит сослагательного наклонения. Так вот, я уверен, будь с нами Николай Михайлович, он сумел бы встряхнуть массы, прогнать из душ уныние, тревогу и страх, прочно обосновавшиеся там. Он помог бы людям вырваться из тисков могильной апатии. Амосов всегда умел сообщить нам огромный запас позитивной животворной энергии.
Идеи о необходимости выработки таких личных и личностных качеств, как физическая сила и выносливость в сочетании с достоинством, которого не теряют даже и в минуты большой опасности, твёрдостью духа и убеждений, гражданским мужеством, - Амосов нёс в массы не с помощью назидательных тирад с нудным морализаторством, от которого тошнит. Амосов всё это демонстрировал убедительным личным примером.
Николай Михайлович учил нас бесстрашно и успешно противостоять могучим силам мирового зла.

Амосов - писатель с именем! Книги Николая Михайловича предельно честные и беспристрастные.
Когда, ещё будучи школьником, я прочёл первую книгу Н.М.Амосова, мне подумалось, что каким бы для меня было счастьем встретиться с живым автором. Как мне тогда казалось, мечтать об этом было, ну всё равно, что молиться о вознесении живым на Небо. Подростку познакомиться с Амосовым было так же трудно, как отнять палицу у Геркулеса.
А между тем, в повседневном общении Николай Михайлович Амосов оказывается был очень простым человеком, но об этом я узнал много позже. И это была высокая, исполненная достоинства простота - простота высшего аристократизма, которая завораживает.
Описан случай, когда некий врач, не подозревая, с кем он имеет дело, обратился к «скромно стоявшему Амосову» с просьбой.
Вероятно, приняв Николая Михайловича за обычного пациента, тот врач попросил отнести в здание какую-то печатную продукцию.
Профессор Амосов с абсолютным спокойствием взял протянутые ему журналы и, не сказав ни слова, исполнил поручение.
Это совсем крохотный, но весьма показательный эпизод, ибо в нём, как в пресловутой «капле воды» отразилось очень многое из присущего удивительной личности Амосова.
В своих книгах, печатных и устных выступлениях Николай Михайлович о вещах даже глубоко общественно-значимых и возвышенных говорил совершенно так же, как и вёл себя в повседневной жизни: спокойно и просто, без велеречивой аффектации, ложного пафоса и надрыва - доступным, ясным и чистым языком.

На дивиденды с уже обретённого, Амосов вполне мог позволить себе спокойную обеспеченную жизнь заслуженного пенсионера, но почивать на лаврах он не умел. Амосов продолжал многотрудное и опасное дело - оперировал на человеческом сердце, исправлял то, в чём ошиблась Природа.
Этот путь ни для кого не усыпан розами. Несчастья подстерегают здесь на каждом шагу как пациентов, так и врачей. Но такое дело - оно жизненно необходимое; и не в фигуральном, а в самом прямом, буквальном смысле!
Н.М.Амосов прошёл самую страшную из войн и воочию убедился в том, как бездарно тратит человек собственные силы, огромные людские и материальные ресурсы на то, чтобы уничтожать себе подобных, вместо того, чтобы обратить перечисленное себе во благо.
Именно та война сделала Амосова пацифистом, а испытания и невзгоды военного и послевоенного времени, которые учёный сумел с честью преодолеть, сформировали из него человека несокрушимого достоинства.

Будучи убеждённым противником войн и грубого насилия, тем не менее в сфере своей профессиональной деятельности Амосов был строг и даже резок, в каких-то случаях мог прибегнуть и к «болевому приёму», но делал это без садистского избытка, не стремясь задеть самолюбие человека или его унизить. Он всегда думал только о Деле!
Сильным, уверенным лидером был Амосов, задающимся непростыми жизненными вопросами и пытающимся на них ответить. Таким он был уже тогда, когда в юности работал дежурным оператором на электростанции и, не теряясь в сложных и острых ситуациях, умел найти правильное техническое решение; таким был, когда в инженерном ВУЗе он разработал совершенно необычный проект двигателя для самолёта; и, уж конечно, таким Амосов был в медицине, когда в доли секунды требовалось найти выход из отчаянной ситуации, возникавшей по ходу хирургической операции.
Хотелось бы добавить к портрету Амосова красноречивый штрих.
Однажды я позвонил Николаю Михайловичу, и он, возможно, будучи в каком-то особенном настроении, пожаловался мне на то, как во время пробежки, поскользнувшись на опавшей листве, упал, ударившись грудной клеткой о каменные ступени. Теперь вот у него сильно болело ребро.
Амосов ругнул «проклятую старость». Он говорил со мной, как будто со своим давним близким приятелем.
Помню, я очень растерялся от неожиданности, потому что огромную дистанцию между нами всегда ощущал явственно, никогда на этот счёт не забывался, но тогда я вдруг тоном наставника, подбирая слова, призванные убедить, насколько всё серьёзно, начал советовать Николаю Михайловичу обязательно сделать рентгеновский снимок, чтобы исключить перелом... и т.д.
Амосов выслушал все мои тривиальные советы и не остановил жёстким замечанием, указав, что не следует мне поучать хирурга-академика, как в подобной ситуации надлежит поступать. Он лишь вежливо со мною соглашался.
Вот таким он был в быту, совсем не похожим на себя у операционного стола, во главе оперирующей бригады.
Работа, служебные обязанности, точное следование правилам и инструкциям - без этого, конечно же, в хирургии нельзя. Но искренние тёплые человеческие отношения Амосов ценил несравненно выше неукоснительного соблюдения формальных требований производственной дисциплины.
И когда 12 декабря 2002 года Амосова не стало, с особой остротой ощутили мы справедливость слов классика: смерть таких людей подобна закату Солнца.

А мне так хочется в тот момент, чтобы этот чудесный образ времени никогда не кончился. Я хочу быть всегда в полном обладании моих сил и всегда бежать в осенней теплыни вот так, как запечатлела фотография - рядом и запросто - с великим человеком по имени академик Амосов.
И ещё мне хочется, чтобы Амосов всегда был жив.
Несмотря на то, что я не отношусь к числу близких учеников Николая Михайловича или больших его друзей, я, тем не менее, хочу остаться верным нашей дружбе и после смерти этого замечательного человека. И оттого ощущаю себя обязанным что-то противопоставить его уходу - неизмеримой и невосполнимой для всех нас потере.

Время безжалостно и неостановимо. Проносятся годы, мелькают события, даты, имена, лица. И исчезают. Время уносит всё!
С тех пор уже сменился век. И даже тысячелетие. Недавние властители дум потеряли незыблемые прежде позиции и повсеместно сдают посты. Происходят нравственные перевороты в сознании масс, меняющие общественное мировоззрение. Уже очень скоро придут новые людские поколения, мыслящие совершенно иначе, а с ними изменятся и исторические декорации, и обычаи, и нормы жизни, и вообще весь социальный ландшафт. Новое с неизбежностью сменяет старое. И процесс этот ни остановить, ни замедлить нельзя, подобно тому, как не остановить движения Земли по своей орбите.
А Николай Михайлович Амосов в смене эпох и поколений, разорвав рамки времени, пусть всегда будет жив! Жив в памяти потомков - памяти светлой, благодарной и вечной.
Таких, как он, нет и никогда больше уже не будет. Это нам с несомненностью ясно.
В проносящейся пёстрой, калейдоскопически меняющейся жизни Амосов пусть навсегда останется для всех нас неизменным нравственным ориентиром; пусть он светит нам Оттуда надёжно и постоянно, как Полярная звезда.
Такие свои пожелания я посылаю ему сквозь холодно-безразлично несущиеся пространство и время. Через мрачный барьер смерти, нас всех с ним разделившей.
И если Николай Михайлович меня сейчас услышит, он, наверняка, не упрекнёт меня за всё то, мной недосказанное хорошее в его адрес, что он и так уже слышал прежде много раз.
Пользовавшийся широкой популярностью и признанием во всех кругах общества, сам Амосов к лестным словам был в высшей степени равнодушен, а выспренние и неуёмные похвалы-панегирики и восторженные эпитеты вызывали у него откровенное неприятие.

А самое главное, что я хотел выразить, к сожалению, тоже осталось недосказанным, потому что для подобного - язык человеческий (любой!) слишком беден и скуп. Но мудрый Амосов, конечно же, понял бы всё и без слов.
Мир и покой его праху. Славный был человек!

Этот рассказ - мой скромный венок на могилу великого врача современности в год десятилетия со дня его кончины.

И.А.Теличкин,
кандидат медицинских наук.